Любезные мои,
не кажется (не казалось ли) вам, что маэстро в рассказах своих - откровенно скучает? Ну то есть - да, и натиск словесный, и напор, и витье веревок и прочие salti mortali - но все же без живого биения, с постным лицом атлета, исполняющего на брусьях обязательную программу.
Что-то там такое забьется в "Устах к кустам", стукнет в "Круге", вздохнет в "Фиальте" - легкая неправильность, наивность -- и тут же подернется серой пленкой глаз шахматиста, бесстрастно решающего очередную, самим выдуманную задачку.
Концы сходятся а - не живет, не дышит.
Скучно.
а вратарь - то наш хоккейный
не родственник ли Ему?
Когда же завыло впереди, за горбом боковой улицы, и выросло, одолев подъем, распирая ночь, уже озаряя спуск двумя овалами желтоватого света, готовое низринуться - тогда, как бы танцуя, как бы вынесенный трепетом танца на середину сцены - под это растущее, руплегрохотный ухмышь, краковяк, громовое железо, мгновенный кинематограф терзаний - так его, забирай под себя, рвякай хрупь - плашмя пришлепнутый лицом я еду - ты, коловратное, не растаскивай по кускам, ты, кромсающее, с меня довольно - гимнастика молнии, пектрограмма громовых мгновений - и пленка жизни лопнула.
Париж
Октябрь-ноябрь 1939 г.
Уважаемое сообщество, для иллюстрирования статьи в журнале о Владимире Набокове необходимо нарисовать рисунок "Набоков - студент, сочиняющий на кембриджской футбольной лужайке русские стихи" начало 20-х.
Какие моменты при этом желательно учесть? Была ли у него трость или зонтик? Какие головные уборы, и какую одежду носил? Как предпочитал сидеть?
