ru_nabokov

А кем В. Набокову приходился, как вы думаете,
крупный функционер ЦРУ в Европе композитор Николай Набоков, руководитель Конгресса за Свободу Культуры,
изрядно, если верить статье, поборовшийся за гениальность и признание Пастерштаммов и Мандельнаков, исконно русских писателей во всем мире?

Еге, кузином

Думаю, что мало есть русских класиков, столь презрительно относившихся к "грязи под ногтями человечества" нацистам, как относился Набоков. Мне кажется их здесь присутствие с этой темой вдвойне оскорбительно для него, так как он не принимал ни эстетической, ни христианской, ни политической позиций Пастернака, а, следовательно, крайне возмутился бы примешиванию националистической вони к эстетичекому спору.

+1

Я понимаю, любовь по обязанности к пастерштаммам неизбежна в выстроенной вами модели свободы, общечеловек.

Ваша истеричность ("нацисты" в первой же напечатанной строчке) уникальна, драгоценна и химически чиста.
За выкриком скрывается его породившая мораль дворовой жучки, которой оскорбительно само существование разных собачьих пород, да, но даже замечая это я не могу не поразиться такой мгновенной реакции на констатацию, что ни Пастернак, ни Мандельштамм к русской литературе по своим темам, озабоченностям и морали не имеют (как не имеют их, например, еврейско-советские истории о Бендере и проч.)

Хотите порассматривать бешеного наци? Пойдите к зеркалу.

Откуда у юного ВН такое реалистичное представление о грядущей революции?

Наверное, мальчик много читал. Была, к примеру, Французская революция...
Не говоря уже о Первой Русской.

да, наверное и отцовские заседания слушал

О Чуковском еще смешно в ДБ: "дзи воркс".

"очевидцы больших событий, собеседники королей" (с) М.Щербаков :)

..Относительно Набокова: после того, как я написала ему насчет его выдумки относительно Вашей поездки в Лондон вместе с его отцом, он в ответ просил меня передать Вам, что его сын вырос на Вашем «Крокодиле» и «Мойдодыре». Мне кажется, что он чувствует себя очень неловко, будучи уличенным...
(из письма С.Гринберг К.Чуковскому, 1967) http://www.chukfamily.ru/Kornei/Prosa/Gordon.htm

ВВ по его собстенным вопспоминаниям (сслыаюсь на "Другие берега") не особенно интересовался политической деятельностью отца (чему однокашники ВВ по Тишевскому училищу сильно удивлялись). А про свой антинацизм ВВ отлично напиал в рассказе "Образчик разговора, 1945"

Думаю, аполитичность ВВ - во многом поза.

Помню, как меня когда-то неприятно поразило его интервью американскому изданию, где он пел осанну америке и называл себя американцем.
Было это в годы маккартизма, точке исторической шизофрении для США, потому что тогда менялся официальный курс, и евреи при власти (в том же Голливуде или в промышленности, в банках) поддержали гонения на евреев-коммунистов (впрочем их дети, red diaper babies generation пригодились позже в организованной сверху революции 60х). Сейчас принято однако винить во всем Маккарти и намекать на его "антисемитизм", не вдаваясь в подробности.

В любом случае, сын (масона и) члена Временного Правительства, т.е. по сути сын одного из заговорщиков против императорской власти, чьи действия - блокирование главы государства и госпереворот во время войны - принесли столько бед России, расчистив дорогу нанятым на банкирские деньги международным преступникам-авантюристам, имеет маловато оснований выпячивать свою аполитичность.

Да к тому же кузен одного из крупных функционеров ЦРУ, специализировавшийся по культуре, как мы узнаем из откровений "исследователя" с Радио Свобода.

как Вы резко поворачиваете избушку к лесу задом - "осанну америке", "маккартизм", глядь, уже "евреи", ЦРУ и т.п.
Это все отмычки, которыми любой замок можно взломать. Сей постинг soamo, он тут модератор, пусть он и думает. Но мне кажется, разговор совершенно мимо кассы.

от модератора слышу!

я просто подписался на рассылку новостей, которая находит упоминание о Набокове.
Связь Чуковского и Набокова мне показалась интересной. Вот и запостил.

Пост-то хороший :)

Спасибо за этот пост. Тоже вот наткнулась год назад этот Набоковский анекдот и с тех пор не могла спать спокойно. Так рада что нашла здесь ссылку на переписку Чуковского с Соней Г. И ещё рада что Набоков передавал Чуковскому о том что растил сына на Мойдодыре. Хотя именно благодаря Набоковскому анекдоту стало интересно читать ' о Чуковском' (а не Мойдодыра Чуковского, например). Так горько было узнать что Крупская высказала о его творчестве для детей... Так жаль а то может бы много больше для детей писал! Хотя я заметила что людилюди, которые никогда не были родителями, явно мало понимают для чего вообще писать для детей. Грех сказать но и Чехов тоже пишет что 'детям давать Нада только то что годится и для взрослых'взрослых'. Знал бы он, что только при словах ' одеяло убежало' бежит наша трёхлетняя дочурка чистить зубы. Иначе бы с войной и с рёвом в ванную маршировали. А теперь вот дневники Чуковского читаем. Знать бы, что он думал но недосказывал...

А вот из дневника Чуковского о Набокове-отце: "Убили Набокова. Боже, сколько смертей... Набокова я помню лет пятнадцать. Талантов больших в нем не было; это был типичный первый ученик. Все он делал на пятерку. Его книжка «В Англии» заурядна, сера, неумна, похожа на классное сочинение. Поразительно мало заметил он в Англии, поразительно мертво написал он об этом. И было в нем самодовольство первого ученика. Помню, в Лондоне он сказал на одном обеде (на обеде писателей) речь о положении дел в России и в весьма умеренных выражениях высказал радость по поводу того, что государь посетил парламент. Тогда это было кстати, хорошо рассчитано на газетную (небольшую) сенсацию. Эта удача очень окрылила его. Помню, на радостях, он пригласил меня пойти с ним в театр и потом за ужином все время — десятки раз — возвращался к своей речи. Его дом в Питере на Морской, где я был раза два — был какой-то цитаделью эгоизма: три этажа, множество комнат, а живет только одна семья! Его статьи (напр., о Диккенсе) есть в сущности сантиментальные и бездушные компиляции. Первое слово, которое возникало у всех при упоминании о Набокове: да, это барин.
У нас в редакции «Речь» всех волновало то, что он приезжал в автомобиле, что у него есть повар, что у него абонемент в оперу и т. д. (Гессен забавно тянулся за ним: тоже ходил в балет, сидел в опере с партитурой в руках и т. д.). Его костюмы, его галстухи были предметом подражания и зависти. Держался он с репортерами учтиво, но очень холодно. Со мною одно время сошелся: я был в дружбе с его братом Набоковым Константином, кроме того, его занимало, что я, как критик, думаю о его сыне-поэте24. Я был у него раза два или три — мне очень не понравилось: чопорно и не по-русски. Была такая площадка на его парадной лестнице, до которой он провожал посетителей, которые мелочь. Это очень обижало обидчивых.
Но все же было в нем что-то хорошее. Раньше всего голос. Задушевный, проникновенный, Бог знает откуда. Помню, мы ехали с ним в Ньюкасле в сырую ночь на верхушке омнибуса. Туман был изумительно густой. Как будто мы были на дне океана. Тогда из боязни цеппелинов огней не полагалось. Люди шагали вокруг в абсолютной темноте. Набоков сидел рядом и говорил — таким волнующим голосом, как поэт. Говорил банальности — но выходило поэтически. По заграничному обычаю он называл меня просто Чуковский, я его просто Набоков, и в этом была какая-то прелесть. Литературу он знал назубок, особенно иностранную; в газете «Речь» так были уверены в его всезнайстве, что обращались к нему за справками (особенно Азов): откуда эта цитата? в каком веке жил такой-то германский поэт. И Набоков отвечал. Но знания его были — тривиальные. Сведения, а не знания. Он знал все, что полагается знать образованному человеку, не другое что-нибудь, а только это. Еще мила была в нем нежная любовь к Короленко, симпатиями которого он весьма дорожил. Его участие в деле Бейлиса также нельзя не счесть большой душевной (не общественной) заслугой. И была в нем еще какая-то четкость, чистота,— как в его почерке: неумном, но решительном, ровном, крупном, прямом. Он был чистый человек, добросовестный; жена обожала его чрезмерно, до страсти, при всех. Помогал он (денежно), должно быть, многим, но при этом четко и явственно записывал (должно быть) в свою книжку, тоже чистую и аккуратную.
К таким неинтересным людям, как О. Л. Д'Ор, он не снисходил: о чем ему, в самом деле, было разговаривать с еврейским остряком дурного тона, не знающим ни хороших книг, ни хороших манер! Теперь Олд'ор отмстил ему весьма отвратительно. Фельетон О. Л. Д'Ора гнусен — развязностью и наигранным цинизмом25. После этого фельетона еще больше страдаешь, что убили такого спокойного, никому не мешающего, чистого, благожелательного барина, который умудрился остаться русским интеллигентом и при миллионном состоянии.
Кстати: я вспомнил сейчас, что в 1916 году, после тех приветствий, которыми встретила нас лондонская публика, он однажды сказал:
— О, какими лгунишками мы должны себя чувствовать. Мы улыбаемся, как будто ничего не случилось, а на самом деле...
— А на самом деле — что?
— А на самом деле в армии развал; катастрофа неминуема, мы ждем ее со дня на день...
Это он говорил ровно за год до революции, и я часто потом вспоминал его слова."